Get Mystery Box with random crypto!

О мышах и людях

Telegram арнасының логотипі akisheva — О мышах и людях О
Telegram арнасының логотипі akisheva — О мышах и людях
Арна мекенжайы: @akisheva
Санаттар: Блогтар
Тіл: қазақ
Жазылушылар: 6.53K
Арнадан сипаттама

Тут ephemera. Автор - Майя Акишева.
Курс по дизайн-мышлению:
https://www.udemy.com/course/creative-method/
Миникурс по сторителлингу https://www.edgravity.com/storytelling

Ratings & Reviews

5.00

2 reviews

Reviews can be left only by registered users. All reviews are moderated by admins.

5 stars

2

4 stars

0

3 stars

0

2 stars

0

1 stars

0


Соңғы хабарлар 32

2021-01-25 12:23:03 Не что чтобы я была из категории людей dream big. Я особо и не мечтала никогда, это не в моем характере, зато верила в случайности. Но история такова: однажды, двигаясь вниз по улице Кунаева, я заявила подружке: представляешь, как здорово было бы жить здесь? Она дакнула, но не стала представлять: в 12 лет мы были уверены в невозможности изменить свой адрес проживания. Тем не менее, спустя два десятилетия я жила в Золотом квадрате, и чувствовала себя так, будто там я и должна находиться.

Город к тому времени давно потерял статус столицы, в масштабе вселенной он представлял собой в лучшем случае милый провинциальный миллионник с довольно скромной архитектурой. Тому, кто не бывал в Алмате, сложно объяснить ценность этого произвольно очерченного на мысленной карте “центра”. Неоспоримым достоинством Алматы для чужака могла быть близость к горам, но, тем не менее, у Золотого квадрата, который отстоял от гор на значительное расстояние, всегда была для местных особая манкость. Я кстати провела детство ближе к горам, в районе, откуда легко можно было дойти до Золотого квадрата пешком, но уже подпадавшего под определение “ебеня” или “конец географии” – так капризны алматинцы, выбравшие предметом для гордости квадрат улиц Абая-Толе би и Аблай-хана-Достык. Справедливости ради надо было написать Комсомольская, Коммунистический, Ленина, потому что Золотой квадрат был изобретением не новых времен, а советских 60-х.

Квартира моего детства представляла из себя “распашонку” с низкими потолками и шестиметровой кухонькой. Я росла в ней, как Алиса, съевшая неправильный пирожок. Того и гляди, заденешь вымахавшей ногой люстру на потолке или расхреначишь богатырским плечом притолоку. Частенько я лежала на спине и смотрела на потолок, потому что на нем, незаставленном мебелью, было больше места, и планировала свои воображаемые перемещения по его неровно беленой поверхности. Затем я съехала в свою собственную - еще более маленькую квартиру - в которой через 20 лет и очутилась вдвоем с ребенком, утешая себя тем, что - по крайней мере - он всегда находится в поле зрения и не чувствует себя одиноким. Та квартира подарила мне возвращающийся сон: как я снова нахожу в ней невесть откуда взявшуюся дверь, а за дверью комната, и вовсе не театр, а обычная комната, в которой можно устроить детскую.

Сын, впрочем, будучи маленьким ребенком, тот дом любил, и даже застал уходящую натуру – двор-колодец с детьми, которые гуляют в нем без сопровождения родителей. Он убегал на улицу и говорил: мам, я тут, под окнами, а сам, конечно, нарушал слово, и я, внезапно седея и хватаясь за сердце, ловила его с шестилетними подельниками где-нибудь на запретной территории.

На следующий год мы решили съехаться с бойфрендом и искали подходящее жилье. Когда мы вошли в бывшую номенклатурную квартиру на Тулебайке, улице, где в советское время обитали министры, артисты, писатели и другие деятели, я уже знала, что больше искать не будем. Она была большая, но разве что по советским меркам, в ней была гостиная – ранее недоступная мне роскошь комнаты, предназначенной для чего угодно, но только не для сна. Площадь квартиры позволила мне сделать в ней кабинет. Длинный коридор отделял нашу спальню от детской комнаты, куда и отправился мой второклассник. 

Надо отдельно сказать про глухой коридор, который упирался в ванную и раздваивался на двери спален. Одну, за которой мой ребенок начал бояться темноты, и вторую, за которой у меня было личное пространство. Этот коридор мгновенно напомнил мне планировку еще одной квартиры моего детства - бабушкиной и дедушкиной. Если и было в моем прошлом место, которое память определяла как идиллическое, это был их дом. Светлый, позволяющий внукам разойтись по углам и не мешать старикам, которые соблюдали тихий час. Дом, в котором я могла находиться по праву как внучка, а не временная гостья, которая ведет себя стесненно при чужом укладе. Это были мои бабушка с дедушкой, и это был их светлый, добрый дом, который был также и моим. Квартиру рассекал узкий коридор, по которому мы бегали с братом, как по взлетной полосе, таким он казался бесконечным.
3.0K views09:23
Ашу / Түсініктеме
2021-01-23 18:47:54 «Ты знаешь, что в деревеньке, где бабушка выросла, самого младшего и хилого ребенка, каким я и был, называли в честь самых отвратительных вещей: демонов, призраков, свиных пятачков, отпрысков обезьяны, бычьих голов, ублюдков. Волчонок – самое нежное из возможных имен. Злые духи, блуждающие по земле в поисках здоровых и красивых детей, услышат, как мать зовет к ужину кого-то омерзительного или устрашающего, и пролетят мимо, не тронув ребенка. То есть, если любишь, назови объект любви так, чтобы его никто не тронул, а значит, оставил в живых. Прозрачное, как воздух, имя может стать щитом. «Волчонок» – это щит.

«Ты стонала от облегчения, а мы массировали и расслабляли твое тело, распутывая узелки весом собственных тел. Ты подняла палец с кольцом и, не отнимая рта от одеяла, спросила:
– Я счастлива?

Я не сразу понял, что ты имеешь в виду цвет кольца настроения и просишь объяснить тебе еще одну частичку Америки. Не успел я и слова сказать, как Лан подставила свою ладонь мне под нос.

– Посмотри и мое кольцо, Волчонок. А я счастлива?

«Начав писать, я возненавидел себя за неуверенность в образах, оговорках, мыслях, я даже сомневался, какую бумагу и ручку выбрать. Каждое предложение я начинал с вводных: «может быть» и «наверное», а заканчивал словами: «по-моему» и  «мне кажется». Мама, я сомневаюсь во всем. Даже если в чем-то твердо уверен, я боюсь, что знание вдруг рассеется, исчезнет, несмотря на то что все уже написано. Я разбиваю нас на мелкие осколки, чтобы перенести в другое место – куда, не знаю. А еще не знаю, как тебя называть: белой, азиаткой, сиротой, американкой, матерью?

«Мама, как-то раз ты сказала, что память – это выбор. Была бы ты богом, ты бы знала, что память – это потоп.

«Я бегу по полю так, словно мой обрыв ещё не вписан в историю, словно я сам нисколько не тяжелее слов, составляющих мое имя. И, как у слова, у меня в этом мире нет веса, но все равно я живу своей жизнью. Я бросаю ее перед собой, пока то, что я оставил за спиной, не станет тем, навстречу чему я бегу, - будто я часть семьи.

«Не поворачивая головы, ты посмотрела на меня так, как смотрят все матери, - слишком долго.

«Свобода это всего лишь дистанция между охотником и его добычей.

“I am ready to be every animal / you leave behind,”

“What is a country but a life sentence?”

It’s not fair that the word laughter is trapped inside slaughter.” - в русском переводе как «клан» внутри «заклания».

#майяскнижкой
3.2K viewsedited  15:47
Ашу / Түсініктеме
2021-01-23 18:47:54 «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» Оушена Вуонга - книга в жанре автофикшн, в котором написана и полюбившаяся мне «Конец света, моя любовь». Автофикшн - это когда пишешь про события из собственной биографии, но художественно осмысляешь произошедшее, обращаясь с реальным собой из прошлого как с литературным персонажем.

В этой книге - на первый взгляд сбивчивый и очень похожий на реальный процесс припоминания рассказ о подростковых годах вьетнамского мальчика по кличке Волчонок (в оригинале, скорее, Маленький пёс), который в 5 лет переехал с матерью, бабушкой и тётей из лагеря беженцев в американский Хартфорд. Мать его так и не выучивает английский, всю жизнь изнурительно работает самую тяжелую работу, бабушка страдает шизофренией и в промежутках между приступами рассказывает Волчонку истории, а тем временем мальчик разбирается с тем, кто он в новой стране и влюбляется в американского подростка.

Оушен Вуонг - американский поэт вьетнамского происхождения, я впервые встретила его в подкасте Кристы Типетт, и он мне запал в душу: темы, которые поднимает, отношение к языковой норме, его энергетика, голос. Я стала читать его стихи - он часто пишет о «вьетнамской» травме, штука мне знакомая только по американской поп-культуре, но не близкая, может, потому что подавалась как травма американцев, а не мальчика, рождённого во Вьетнаме полуграмотной матерью, которая была зачата тогда-ещё-не-бабушкой Лан от безымянного американского солдата. Таким образом, само существование поэта стало возможно в результате войны, и это накладывает отпечаток на творчество, в котором он перерабатывает полярные и смежные темы: любовь, смерть, отчуждение, насилие, надежду.

Автофикшн в этом смысле напоминает результат работы с психотерапевтом, но в случае с Вуонгом ценность этой терапии в том, что ее проходит поэт - наедине с собой вскрывая нарывы и накладывая на них бинты прощения - при этом пользуясь своим даром творить из слов красоту.

Оушен Вуонг титулованный поэт, который с юных лет получал различные призы (при том что писать по-английски научился лишь к 11 годам), и был известен не только в узком кругу. Это здорово, что поэты все ещё (или снова) становятся медийными личностями (как та 22-летняя девушка, которая недавно выступала на инаугурации и затмила Леди Гагу и Джей Ло). Ввиду всего этого признания дебютное прозаическое произведение Вуонга стало очень ожидаемым в 2019-м, а будучи опубликованным, несколько недель держалось в списке бестселлеров New York Times.

Книга попадает сразу в несколько моих особых интересов: опыт эмиграции, проработка травмы, семейная память и отношения мать-сын, роль слова и языка, а ещё питает мой интерес к произведениям квир-авторов. Мне интересно следить за опытом проживания маргинальности, аутсайдерства, а в
«Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» этот опыт наполнен одухотворенным пафосом, который коротко можно описать именно названием книги: нами движет любовь, даже если мы происходим из смерти, видеть в жизни красоту - все, что остаётся, даже если в жизни не больше смысла, чем в ежегодной миграции бабочек-монархов, которые преодолевают тысячи километров, чтобы успеть произвести потомство и исчезнуть.

Эта книга стала для меня особой, я уверена, что буду ее перечитывать, потому что она очень красивая (это часто перевешивает для меня сюжет). По традиции немножко цитат, чтобы вы почувствовали, какая она, но в случае с поэтичной прозой, цитаты меркнут, когда их вырываешь из контекста, как камешки, поднятые из моря на сушу, уже не такие разноцветные.

«Ты не монстр», – ответил я. Но я солгал. На самом деле я хотел сказать, что быть монстром не так уж страшно. Латинское слово monstrum означает «божественный предвестник катастрофы»; на старофранцузском оно стало означать «зверь, созданный из нескольких существ: кентавр, грифон или сатир». Быть монстром – значит быть гибридным созданием, сигналом маяка: ты одновременно и убежище, и предостережение.
3.1K viewsedited  15:47
Ашу / Түсініктеме
2021-01-21 18:18:45
На фото инсургент, который веселит меня даже сильнее, чем молодчик в рогатом шлеме. Он, по ходу, не сильно скрывался
3.2K viewsedited  15:18
Ашу / Түсініктеме
2021-01-21 18:17:33 Когда читаешь, что собирается сделать на новом посту Байден, приходит в голову термин damnatio memoriae - проклятие памяти. Undo, rewind, erase то, что сделал (зачастую лучше подходит «наворотил») за четыре года Трамп. А если добавить сюда остракизм, которому подвергнут Трамп в соцсетях, вплоть до пожизненной блокировки аккаунта в Твиттере...

Проклятие памяти - наказание, которому императоры подвергали узурпаторов власти и прочих неугодных предшественников посмертно, но в наше время этот римский обычай вполне работает при жизни. Причём приводит в действие его не только власть, но и народ.

Я видела мемы, где Трампа стёрли из известной сцены в «Один дома», и Маккаулею Калкину показывает дорогу пустое место, Киану Ривз или Джо Байден.

С другой стороны ситуации - восстановленные из забвения кадры захвата Капитолия, когда хакеры вытащили из сети Parler удаленные видео и восстановили личности, на них засветившиеся, чтобы сдать ФБР.

Интернет стал полным аналогом реальности, где можно предать забвению и, в то же время, найти того, кто хочет спрятаться.
3.3K viewsedited  15:17
Ашу / Түсініктеме
2021-01-19 15:49:37
Просто удивительно, как неубранный подмёрзший снег любому городу придаёт атмосферу «экзистенциальная тоска, пьяный папка убил мамку, Чебаркуль зимой» (с).
3.8K viewsedited  12:49
Ашу / Түсініктеме
2021-01-18 14:05:33 Томас Транстрёмер
Перевод Алексея Прокопьева

РОСЧЕРКИ ОГНЯ

В мрачные месяцы жизнь моя сыпала искрами только тогда,
когда мы занимались любовью.
Как тропический жук то вспыхнет, то погаснет, то вспыхнет, то погаснет —
лишь по трассирующему в темноте пунктиру можно увидеть,
куда он летит под окнами.

В мрачные месяцы душа моя сжималась в комочек,
как неживая,
тогда как тело прямиком направлялось к тебе.
Мычало ночное небо.
Мы украдкой доили космос
и поэтому выжили.
4.0K views11:05
Ашу / Түсініктеме
2021-01-17 17:52:44


Вышел трейлер турецкого документального фильма Stray (Стая) о бродячих собаках Стамбула. Посмотрите какой добрый и красивый. И уже отметился на фестивалях Этот фильм явно перекликается с документалкой о котах Стамбула – Kedi,…
3.9K viewsedited  14:52
Ашу / Түсініктеме
2021-01-17 17:49:33 В новом эпизоде подкаста разбираем, откуда берётся внутреннее ощущение, что мы чего-то недостойны (например, слишком хорошей съемной квартиры):
3.6K views14:49
Ашу / Түсініктеме
2021-01-16 19:34:14
А вот твит, о котором говорит автор поста. Кстати говоря, «аслан парчасы», «кусок льва», если дословно - распространённое ласкательное обращение к мальчику или другу-мужчине (гомосоциально, то есть как одобрение мужчины мужчиной тоже используется). Еще интересно: если французы-мужчины говорят друг другу чаще всего mon loup, мой волк, а к женщине могут любовно обратиться ma biche, моя олениха, то турок другому мужику в аналогичном контексте скажет «koçum», мой баран (для женщин зарезервированы растения, в частности роза). Я уже писала, что по-турецки «баран» звучит гордо, а «козел» просто упрямо. Муж меня пару раз называл козлом и не понимал, почему я валюсь на пол от смеха. Ещё есть смешное ругательство «ещек сыпасы» - ослиный ослёнок.
9.8K viewsedited  16:34
Ашу / Түсініктеме