Ни у кого не было такого велосипеда. Спицы на его колесах свер | «Размышлизмы» Ермека Турсунова

Ни у кого не было такого велосипеда. Спицы на его колесах сверкали, на руле красовался металлический звоночек, кожаная седушка мягко поскрипывала. Естественно, при таком раскладе шансы мои заметно выростали. Вряд ли Тлек смог бы теперь выдержать конкуренцию. По идее я мог теперь в любой день спокойненько подъехать к дому Алтынай, свистнуть ей в окошко и лихо предложить покататься. И она бы согласилась. Я так думаю. Ну, по крайней  мере, мне так казалось. С чего бы ей отказываться, правда? Однако я никак не мог простить ей предательства. Хотя, если по правде, я просто стеснялся. Робел.
Не знаю, как это даже объяснить. Но когда я ее видел, у меня перехватывало дыхание. А когда она оказывалась рядом, у меня от волнения сводило скулы. Да еще этот мурашик егозистый начинал вошкаться, бегать туда-сюда...
Словом, тяжко мне было. Говорят, так себя проявляет любовь. Но, если она действительно так себя проявляет, то хорошего в этом мало. Честно вам скажу. Ну на самом деле, – что это за любовь такая? Становишься как чурбан. Слова умные, которые учил накануне, вылетают из головы. Хочешь сделать что-нибудь легко и непринужденно: сальто, например. Или подъем-переворот на турнике. Не получается. Руки-ноги немеют и становятся деревянными.
В итоге что я придумал?
Я стал позорно наматывать круги возле ее дома в надежде, что она сама меня заметит и сама попросит, чтоб я ее покатал. В общем-то расчет мой в какой-то мере оправдался. Меня заметила ее сестра. Айнаш. Она училась в девятом.
Увидев меня в окно, Айнаш вышла на улицу и помахала мне. Я подъехал. Айнаш была выше меня на голову и заметно шире в плечах. В отца пошла. Он у них работал ветеринаром, весил за центнер и мог в одиночку быка-трехлетку с ног свалить.
- Че, велик купил? - поинтересовалась она.
- Ага.
- Дай прокатиться? - сказала она.
- На, - уступил я.
Айнаш смело запрыгнула за руль и умчалась куда-то по поселку. Я остался сидеть на скамеечке у их дома. Из калитки показалась Зейнеш. Их младшая. Ей то ли пять, то ли шесть было. За ней вышел Ерлан. Это который шоколадки мои тырил. А за ними и соседские дети подошли.
- Покатай Зейнешку, - попросил Ерлан.
- Ладно, - согласился я.
- А Алтынай за хлебом ушла, - сообщил Ерлан, как бы между прочим, хотя я
его об этом не спрашивал. Он и так догадывался, чего я тут с утра околачиваюсь.
Пока Айнаш сделала большой круг по селу и вернулась, у дома Алтынай собралась приличная толпа из местной мелюзги. Все они уже выстроились в очередь на велосипед и ждали. Деваться было некуда. Вначале я прокатил Зейнешку. Вверх-вниз. Потом прокатил Салтанатку. Вверх-вниз. Потом Есенгали. Потом Аблая. Потом Назымку...
Когда я, с высунутым языком и весь мокрый от пота, довозил до скамеечки кого-то еще, показалась Алтынай. С хлебом в сетке. Она посмотрела на меня как мне показалось, с жалостью и сочувствием. Я тут же подтянулся, прибавил молодцеватости, как будто для меня прокатить верх-вниз дюжину ребятишек дело плевое и, стараясь не дышать как ломовая лошадь на пашне, выпалил с ходу:
- Хочешь, прокачу?
Невольный свист в горле придал моему голосу противную нотку мольбы.
- Давай, - согласилась Алтынай, повесила сетку на забор, обошла
велосипед, устроилась на сиденье сзади и обхватила меня со спины. У меня тут же проснулся щекотливый мурашик и побежал вприпрыжку куда-то в сторону затылка.
Вниз мы проехали относительно легко, но затем надо было развернуться у колонки и ехать вверх. Я стал усиленно жать на педали, но сил уже не оставалось и велосипед стало мотать из стороны в сторону. В какой-то момент левую мою икру пронзила судорога. Я резко вскрикнул и инстинктивно схватился за ногу. Велик резко накренился, нас потащило куда-то в сторону и ...
В общем, мы упали. Причем завалились в арык, который тек вдоль дороги. А еще, как назло, в этот момент нам навстречу ехал Газ-53. В кузове его сидели доярки с фермы. Они торопились на смену и, конечно, все видели.  Они с хохотом проехали мимо, а самая толстая из них состроила мне рожу.
- Ты нарочно это сделал! - набросилась на меня Алтынай. Она была вся
в колючках, в грязи, мокрая и злая.
- Нет!