В этой статье об образе «грустной девушки» (thank you Madi Mur | О мышах и людях

В этой статье об образе «грустной девушки» (thank you Madi Muratovich) забавным образом перечисляются все сериалы, которые особенно зацепили в последние годы. Подумалось, что я сама и немало моих друзей внесли вклад в глобальный грустнодевушкинский эгрегор, если на то пошло:


«В 2014 году калифорнийская художница и критик Одри Уоллен представила Sad Girl Theory — Теорию Грустной Девушки. Согласно ей, женская грусть должна быть пересмотрена как акт сопротивления и орудие политического протеста. Она во многом противопоставляется перформативному культу велнес, #LiveYourBestLife и корпоративному феминизму. Образ идеальной феминистки, продвигаемый им, показывает счастливую, целеустремленную, ухаживающую за собой и другими девушку с нескончаемым энергетическим ресурсом…

В сериалах всё чаще появляется этот образ — крутой и страдающей героини. Это детективы с мрачным юмором, алкогольной зависимостью, селфхармом или трудоголизмом, переживающие смерть ребенка или трудное детство — героини сериалов HBO «Острые предметы» (Sharp Objects, 2018) и «Мейр из Исттауна» (Mare of East Town, 2021). Писательница, которая сначала отрицает, а потом восстанавливает по кусочкам свое изнасилование в лондонском баре в «Я могу уничтожить тебя» (I May Destroy You, 2020; BBC One, HBO). Саркастически разрушающая четвертую стену владелица кафе переживает смерть подруги в британском сериале «Дрянь» (Fleabag, 2016–2019; BBC Three, Amazon Video). Тусовщица и разработчица видеоигр умирает в день своего 36-го дня рождения и попадает во временную петлю, будучи вынужденной наконец проработать травму самоубийства матери, в «Жизнях матрешки» (Russian Doll, 2019, Netflix). Несколько из этих сериалов являются автобиографическими; переосмысление личностной травмы и ее трансформация в искусство может, по Джеймисон, стать одним из способов прямого взгляда на нее».